Как перевод Корана меняет мир
Исследовательский проект «Глобальный Коран» профессора Йоханны Пинк анализирует историю и распространение переводов Корана, исследуя роль национальных государств и миссионерских движений в этом процессе, пишет Арнфрид Шенк.
Одно слово положило конец многообещающей политической карьере в Индонезии в 2017 году. Басуки Пурнама, христианин по вероисповеданию, во время своей кампании на пост губернатора Джакарты заявил, что Коран не запрещает голосовать за немусульман на выборах. Любой, кто утверждает обратное, неверно истолковывает Коран, утверждал он. Сторонники жесткой линии отреагировали на это организацией массовых демонстраций и подачей иска против Пурнамы, ссылаясь на 51-й аят суры «аль-Маида». Точнее, на его перевод на индонезийский язык: «О верующие! Не берите в вожди ни иудеев, ни христиан» (на русский язык было переведено как «О те, которые уверовали! Не считайте иудеев и христиан своими помощниками и друзьями» – прим. редакции). В результате суд приговорил Пурнаму к тюремному заключению за оскорбление ислама.
Для Йоханны Пинк, профессора исламских исследований в Фрайбургском университете (Германия), этот инцидент является ярким примером актуальности ее предмета исследования, а именно, переводов Корана на разные языки, и ее проекта «Глобальный Коран».
Источник: en.qantara.de
Европейский исследовательский совет поддерживает проект Пинк с помощью гранта, предусматривающего выделение в общей сложности двух миллионов евро в течение пяти лет. Это один из самых престижных академических грантов, присуждаемых в Европе. С помощью своих коллег Пинк анализирует историю и распространение переводов Корана, изучая роль национальных государств, таких как Саудовская Аравия и Турция, а также влияние миссионерских движений. «Перевод Корана стал вопросом интересов национального государства», – говорит исследовательница. Только 20% из 1,9 миллиардов мусульман в мире сегодня являются носителями арабского языка. «Вот тут-то и пригодится перевод», – заявляет Пинк.
Вместе с коллегами она просматривает текст аят за аятом, изучая, как богословские дебаты об их толковании отражаются в переводах. Арабский термин «авлия» из 51-ого аята суры «аль-Маида», например, который положил конец карьере индонезийского политика, неоднозначен и может быть переведен по-разному. Обычно его переводят как «помощник» или «союзник», но индонезийские переводчики выбрали вместо этого слово «вождь». Эта версия Корана была впервые опубликована в конце колониального периода и до сих пор находится в обращении. Толкование было направлено против голландских колониальных властей и ставило цель установить запрет на сотрудничество с ними, говорит Йоханна Пинк. Таким образом, толкование Корана может привести как к актам терроризма, так и проявлению толерантности.
Среди исламских ученых всегда преобладало мнение, что использовать переводы в богослужении запрещено. Они также сопротивлялись переводам его на разные языки, опасаясь, что арабский Коран, который должен был объединить всех мусульман, может быть заменен национальными версиями или неправильно истолкован переводчиками.
На заре XX в. все начало меняться. Мусульманские реформисты заявили, что Коран является руководством для верующих. Но чтобы выполнить эту функцию, его слова должны быть поняты. Миссионерская концепция также начала играть важную роль. Результатом стала непрекращающаяся волна переводов Корана.
Йоханна Пинк / Источник: en.qantara.de
Толчком к этому переосмыслению послужил, прежде всего, успех ахмадитов, группы, которая была отвергнута большинством мусульман как неисламская. Приверженцы этого движения, основанного в конце XIX века, считают себя реформаторами, тогда как большинство мусульман считают их неверными, почитающими своего основателя в качестве пророка.
Ахмадиты успешно обращали в свою веру не только индийцев, но и англичан. «В этот момент идея о том, что переводы Корана могут быть проблематичными, рухнула», – говорит Пинк. Хотя еще в 1925 году ученые университета Аль-Азхар в Каире сжигали английские переводы Корана, десять лет спустя они сами их делали.
Турецкий парламент заказал перевод Корана в 1930-х годах. В Индонезии правительство перевело Коран на новый национальный язык Bahasa Indonesia, надеясь укрепить религиозно-политическое положение государства и быстрее распространить новый язык. «Переводы Корана были предназначены для популяризации новых национальных языков и для того, чтобы наложить национальную печать на ислам», – говорит Пинк.
Саудовская Аравия с опозданием на несколько десятилетий оказалась в авангарде переводческого движения. Первоначально Коран там печатался только на арабском языке, но вскоре стали появляться переводы на десятки языков. Этому способствовали и политические интересы. Йоханна Пинк называет это «наращиванием мягкой силы во внешней политике». Король Фахд, пришедший к власти в 1982 году, хотел получить влияние на многоязычную мусульманскую общину и одновременно повысить религиозный престиж собственной страны.
Источник: en.qantara.de
По словам Пинк, Турция также использует переводы в качестве инструмента внешней политики. Цель состоит в том, чтобы продемонстрировать присутствие, будь то на Балканах, в Африке или в Центральной Азии. В регионах бывшего Советского Союза Иран пытается распространять среди населения переводы Корана с шиитским уклоном. А во многих европейских странах радикальные салафитские группировки используют переводы Корана на соответствующем национальном языке, продвигая свои взгляды.
В начале 2021 года в Саудовской Аравии был опубликован перевод Корана на иврит. ХАМАС обвинил саудовцев в «иудаизации» Корана, заявив, что их перевод служит еврейским интересам и направлен на нормализацию отношений с Израилем. Обвинения, выдвинутые против перевода, были беспочвенными, и, вероятно, распространялись региональными соперниками Саудовской Аравии. И снова перевод древних строк отразился на современной политике.
«Любой, кто переводит Коран, должен занять определенную позицию», – говорит Пинк. Это привело к продолжающимся спорам между салафитами и традиционными учеными, например, в отношении атрибутов Аллаха: следует ли понимать понятия «руки Аллаха» или «трон Аллаха» буквально или метафорически?
Также при переводе, например, на немецкий язык, возникает проблема терминов. Немецкая религиозная лексика носит христианский характер. Какое слово употреблять при переводе – Аллах или Бог? Надо ли писать «молитва» или оставлять арабский термин «салят» для более точного описания ритуальных обязательных молитв? «Переводы Корана отражают то, как меняются общества», – говорит Йоханна Пинк.
Исламосфера